Сегодня я хочу расширить рамки этого краткого сообщения и рассказать об одной встрече на большой войне, которая во многом изменила жизнь семьи Чашкиных. Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Была большая, страшная война, но там, на фронте, нашел квашурский паренек Иван Чашкин друга – украинца Николая Глобу.

                  Война свела их в конце 1943 года, когда Иван Чашкин после ранения вернулся на фронт. В новой части он как-то быстро сошелся с одним украинским пареньком. Звали его Николай Глоба. Как они подружились? Может, от того, что были очень разные. Говорят, противоположности притягиваются.

              Что нужно человеку в жизни? Дом. Семья. Это само собой. Ради этого живут на земле. И, конечно, друг один. Друг у него был верный. За него – хоть в огонь, хоть в воду: вытащил из-под огня, на поле боя не оставил. Их дружба кровью скреплена. А что касается врага, так он у них был. И не один. С ним и боролись два друга вместе со всей страной.

            В минуту затишья они вспоминали, как до войны жили. Николай был родом из Днепропетровской области. Степи там необъятные, земля – чернозем. Сунь палку – дерево вырастет. А какие сады, а какая там пшеница золотая. И как здорово над Днепром встречать рассветы, когда рядом «яка гарна дывчина»…

          Слушал Иван рассказы своего друга, как сказку. Усмехался про себя: привирает, наверно. Не верилось. Любопытно, конечно, посмотреть. А тот горячился: «Вот приедешь после войны и сам все увидишь».

        А Ивану хвалиться особо было нечем. Больше помалкивал. Что ему особо было рассказывать? Красоты такой яркой у нас нет, но как красивы у нас закаты и рассветы, как ослепительно черемуха цветет… А по вечерам так заливисто поет гармошка, звонко поют девушки. А лучше всех – его Зоя. Его. Это он так решил. Вместе они учились в школе. Она из Водзимонья, он из Квашура. Он ее сразу приметил, ничего ей не говорил, только несмело посматривал. Она улыбалась…

           Только про это он сразу рассказывать не стал. Потом сам все увидит, когда после войны приедет.

            Земля у нас трудная, поклон любит. Много надо сил вложить, чтобы урожай хороший получить. Он, как деды и прадеды, был хлеборобом.

             На роду было написано крестьянскому пареньку Ивану Чашкину хлеб растить, но в трудный час он грудью встал на защиту страны. Надел лапти – и пошел на войну. Вторую пару через плечо. Пригодились. Пока шел до станции Сюгинская – первая пара износилась. Он шел и переживал, как там без него поле допашут, кому передадут его трактор.

                 Повестку ему привез младший брат прямо в поле. Он тогда пар пахал возле Нардомаса. Всадника на лошади он сразу увидел. Сразу понял: что-то случилось. А тут повестка. Председатель, безрукий фронтовик, до слез расстроился: « Кто пахать-то будет?»

                 Было это в августе 1942 года. Исполнилось ему на ту пору 18 лет. Так что на службу он попал по «нормальному» призыву – так отмечено в его красноармейской книжке, которую каждый красноармеец должен иметь всегда при себе. Но разве война – это нормально? Но Иван на сей счет не пускался в рассуждения. Война для него – большая трудная работа, а он привык все в жизни делать основательно. Был сознательным, грамотным, все-таки 5 классов за плечами. Больше не довелось. Отец не пустил: жили бедно, работать надо.

             Солдатская дорога повела его по войне. Северо-Западный фронт, 15 артдивизион под Ленинградом, Пулково. В декабре 1942 года он принял присягу. Был мотористом. Хотели там оставить, но попросился на фронт. Был однажды бой тяжелый в лесу. Осталось их совсем мало. Пулемет его строчил без перерыва, раскалился. «Иван, перестань, от пулемета пар, нас заметят»…

               Не успел закурить, как пуля снайпера просвистела. Выпала самокрутка из рук. Когда очнулся, рядом никого не было. Кровь – пол-валенка. Котомку нашел, на плечи – и вдоль линии. Кое-как добрался до палатки и упал. Его на носилки – в морг. Очнулся: «Что вы делаете, я живой». «Смотри-ка, и вправду живой. А лицо – как полотно»…

              Потом был санитарный поезд, госпиталь в Вологде, откуда попал на Первый Украинский фронт, где и встретил он друга. Сошлись, хотя раньше Николай и не знал, что есть такая национальность – удмурт. Даже писарь в штабе написал с ошибкой – удмурд. До войны нашу республику мало знали.

                 Наводчик, командир отделения автоматчиков, командир орудия, младший сержант, сержант, гвардии сержант – вот такую карьеру сделал Иван Чашкин на войне. Воевал смело. В районе совхоза «Ильичевка» он подбил с первого ряда танк, другие повернули назад. В мае 1944 вражеская авиация пыталась уничтожить наши танки. Тогда он сумел сбить метким выстрелом «Ю-87». В Берлине не был, не дошел 14 км. Повернули их на Прагу. Вот тогда он и получил третью медаль «За отвагу», когда он с отделением автоматчиков истребил пятерых фаустников.

               В Чехословакии он задержался на год. Была возможность остаться в армии. Командир в красноармейской книжке написал: «Целесообразно использовать в Красной Армии в должности командира отделения».

            Домой вернулся в 1946 году. Привез подарки родным, сестре и мачехе – платки, а Зое – красивое атласное платье. Как тут устоишь перед бравым фронтовиком? В январе 1947 сыграли свадьбу и стали жить-поживать. Сыновья народились на радость, стали подрастать, а школы в Квашуре нет. Так и перебралась семья Чашкиных в Водзимонье.

                   А как же дружба солдатская, что зародилась на войне? Нет, не потерялись два друга. Сначала приехал Николай Глоба с женой и дочкой в Водзимонье. Поразился, как бедно люди живут. В домах стол да лавки вдоль стен, кровать, полати, на улице грязь – не пройдешь… Позвал к себе в гости Чашкиных: «У нас дом большой, сад богатый». Поехали, сами увидели, как справно живет семья друга. Он работал в Верховцево на железной дороге, дом новый, сад – все есть. Кругом асфальт. Уговорил Николай друга на переезд. Так и оказались Чашкины в Любомировке, в племсовхозе. До Днепропетровска 53 км, до Киева – 360. Родители на ферму устроились, сыновья в школу ходили. Работа нравилась: «На ферме чистота и порядок, в клетках сухо. В тапочках ходили». Квартиру получили хорошую. Дети быстро привыкли, друзей нашли. По соседству жил Володя Боженко, он стал лучшим другом Анатолия – не разлей вода…

             Хорошо жилось Чашкиным на Украине. Но первым оттуда уехал старший сын Анатолий. Дело шло к окончанию школы, а в Любомировской школе все предметы шли на украинском языке. Это было непросто. Надо было получать аттестат… Года через три приехала и вся семья: старикам одним плохо было, заболели. Позвали домой. Как бы ни хорошо было в Любомировке, край родной снился ночами. От этого никуда не уйдешь…

                    Сегодня нет в живых друзей-товарищей Ивана Ильича Чашкина и Николая Амбросиевича Глобы. Но рассказ об их фронтовой дружбе передается от поколения к поколению. В прошлом году не стало и бабы Зои. Майдан ее свел в могилу. Она так переживала за край, ставший родным, что у нее поднималось давление. Ведь там, на Укратне, остались друзья. Как они там?

                   Сегодня Анатолий, сын Ивана Ильича, ищет своего школьного друга из Любомировки – Владимира Николаевича Боженко. Переписывались они с ним и до армии, и в армии, и после службы. Потеряли связь, когда Владимир переехал в Одесскую область. Где он теперь? Может, помощь ему нужна?

                                                                                  Надежда ШИРОКИХ