Узнав о них, наш небольшой коллектив сразу собрал определенную сумму денег, которую редактор Роман Чекунов передал семье. А несколькими днями позже состоялось мое знакомство с людьми, оказавшимися в трудной жизненной ситуации.

              Шестидесятилетняя Надежда Макагонова (в девичестве Чуракова) родом из нашего района, деревни Четкерь. С внуком Женей она приехала в конце августа, жила у родных в Большой Можге, внук – в Можге, где с семьей проживает один из сыновей Надежды Ивановны. Позже приехала дочь, Вера Захарченко. Сейчас они занимают одну из квартир в микрорайоне Вавожа «Шанхай», где у родственницы есть комната. Пользуются и второй комнатой в этой квартире, за которую оплачивают хозяйке коммунальные. Дочь и мать встретили меня тепло, извиняются, что квартира в неприглядном виде, требует ремонта. Садимся на кухне, и начинается наша беседа.

                     Родные места Надежда Ивановна покинула в 18 лет. За плечами были курсы баянистов в Глазове, поработала в клубе, магазине. А что получал заведующий клубом в 70-е годы? 80 рублей. Родителям тоже было трудно, рассчитывать на них не приходилось. Собралась и поехала в Волгоградскую область, где жили тетя и сестра, решила: подзаработаю, приоденусь. Устроилась дояркой, платили по тем временам неплохо, 180-200 рублей в месяц. Потом замуж вышла. Жили в Сибири, Ростовской области – везде работала на ферме. На Украину (моя собеседница говорит именно так, а не в Украину, как у нас сейчас принято), переехали из-за того, что там дома отапливались не углем, а газом, Так и остались, 30 лет прожила в поселке Марковка Луганской области, 20 лет стажа работы дояркой. На пенсию вышла в 50 лет, как многодетная мама.

        - Раньше мы все одной семьей жили. Пришли эти люди, все вверх дном перевернули. Про Януковича говорили, что «хапал», но при нем хоть жить начали, заводы стали работать в Луганске. Пенсию получали меньше вашей, но каждый месяц понемногу добавляли, мы были рады этому, - не торопясь, без лишних эмоций делится Надежда Ивановна. - Боевые действия в нашем поселке не велись, но у нас армия стояла, 10 тыс. солдат нацгвардии. С автоматами ходили, придет время, говорили, мы всех вас перестреляем. Рядом, примерно в 200 метрах, – пограничная застава, там жили солдаты. Вертолеты летают. Потом начали молодых людей забирать. Забирают, на передовую отправляют, и через несколько дней трупы привозят. Этой весной мы и в лес не ходили за грибами. Кругом заминировали. За поселком заправка была, там «грады» стояли. Куда потом их подевали? Технику прячут, маскируют, танки тоже. Оказывается, мы еще многого не знали: сюда приехала, по телевизору увидела, ужаснулась. Там очень мало показывают. И врут, врут.

                  - Я ночами не спала, где-то что-то брякнет, сразу мысль: «Все, за сыном пришли», - включается в разговор дочь Надежды Ивановны, Вера. - И ночью могли искать, дом перевернут, найдут, насильно заберут. Люди не отпускают сыновей, а они стали вместе приезжать: представитель военкомата, милиция, фотограф. Не пошел, значит, посадят.

                  А сколько взрывали, живешь, как на пороховой бочке. Танки по улицам ездят. С мамой в огороде работаем, вертолет военный летит, сейчас, думаешь, пристрелят. В 200 метрах на крыше дома баррикаду устроили, и автоматы оттуда на нас направлены. Или напьются, и давай стрельбище устраивать. Слышишь стрельбу, и не знаешь, кто и где стреляет. Машины ночью все куда-то едут. Конечно, в нашем поселке совсем так не было, как в Луганске, Донецке. Там бомбят, это еще страшнее. Население и фосфорными бомбами травили. У нас раньше было жарко, а в этом году вообще невыносимо, до 8-9 часов выдерживаешь в огороде и заходишь. Кушать на обед приготовишь, потом ляжешь, встать сил нет. Может, это от яда? В огороде работаешь, лицо начинает гореть. А весна наступит, что будет. Там труп на трупе, хоронить, как надо не дают, как собак зарывают.

             Уехать, говорит Вера Федоровна, была ее идея. Мать спрашивает: «А куда поедешь?».

             - Куда глаза глядят.

             - Так не пойдет. Поедем к своим, - сказала Надежда Ивановна свое слово.

           Собрала денег на дорогу и выехала с внуком в Удмуртию. Основной поток беженцев ехал тогда в Ростов. Там были лагеря, люди по два-три месяца жили, их кормили, снабжали необходимым. А их местность граничит с Воронежской областью, они отправились в том направлении, самостоятельно перешли границу. «Я боялась, что на границе заберут моего сына, получилось бы, что сына я своими руками сдала», - вспоминает о мучительных переживаниях Вера Федоровна. Но все обошлось, на посту были люди со своего же поселка, пропустили. Можно понять, как тяжело оставить нажитое: дом, хозяйство – сколько вложено туда. Благо, что там же, в поселке, живут сын и еще одна дочь Надежды Ивановны. Ей пока оставили все, что не раздали.

                    Созванивалась недавно с дочерью (можгинская сноха пополнила счет), сказала о себе, что все у них нормально. Есть крыша над головой. Мебель кухонная, посуда в квартире – от Людмилы (двоюродной сестры), внук со дня на день приступит работать в ОАО «Ува-молоко». Дочь устроилась в швейный цех в Нюрдор-Котье. Нашла Надежду Ивановну здесь школьная подруга, которая живет в Вавоже, Зоя Антипина.

             - Смотрит на меня, спрашивает по-удмуртски: «Надя, не угадываешь?» Я сижу и не знаю, что сказать. Тогда показывает фотографию, где мы с ней вместе, после этого уже вспомнила. Мы в Гурезь-Пудге вместе учились, четыре года за одной партой сидели, из одной чашки-ложки ели. Молодец Зоя. Она меня и по Интернету искала. Говорит: «Ты не такая была». А я постарела сильно, все на физической работе, дети, семья. В семью вся отдалась. Продукты навезла: мешок муки, трехлитровую банку меда, кости, фарш купила, денег дала. Мы уже думали: «Все, предел, и на хлеб денег нет».

         - А мне так девчата со швейного цеха помогли, - не скрывая эмоций, поддерживает наш разговор Вера Федоровна.- Овощи: картошку, морковь, капусту принесли, кто яйца, кто курицу, кто фарш дали. Мастер Марина Александровна побегала, всех подняла. Меня сразу вызвала, 500 рублей денег дала на работу добираться. От фабрики три новых матраца дали. Коллектив хороший. Мне уже стыдно, что все внимание на меня.

           Продуктов, по словам женщин, у них на месяц уж точно хватит. С деньгами туго, пенсии у Надежды Ивановны пока не будет, коммунальные надо платить, да и другие расходы возникают. Хотели бы мало-мальский ремонт сделать, в квартире обои содраны. Они безмерно благодарны всем, кто как-то поддержал их. Надежда Ивановна настоятельно просила, чтобы в статье я непременно сказала об этом. Говорят, население у нас очень хорошее. Это и в Ижевске почувствовали, когда ездили документы оформлять, и в Можге. У людей и времени нет, а стоят и объясняют, куда идти.

                 - Рассказывают, что в Воткинске беженцы претензии предъявляют. Думаю, туда более «крутые» приехали. Мы простые трудяги, жили со средним достатком. Работа, огород, хозяйство – за счет этого и жили. Корову раньше все держали. Поросята, куры, утята.

                 И здесь Надежда Ивановна мечтает о таком уголочке, чтобы огород обрабатывать, стайка была птицу держать. Они привычные к этому. Те условия, в которых сейчас обитают, неплохие: туалет дома, печку топить не надо, но они привыкли на земле жить, а не на втором этаже. Про себя она говорит, что мечтала на родине умереть. Но не таким представляла возвращение. Первое время, как в Большую Можгу приехала, ночи напролет плакала. Подруга Зоя Антипина настраивает на хорошее. Обещает в родную деревню свозить, познакомить с людьми, с кем в школе вместе училась. Ее любимые учителя Егоровы в Малиновке здравствуют. «Такая красивая пара была. Галина Васильевна на шпильках ходила, модно одевалась. Нам они очень нравились. Он удмуртский язык вел, на баяне играл, она – ботанику, сад в Гурезь-Пудге был, вместе с ней ухаживали», - вспоминает Надежда Ивановна школьные годы. Больше сорока лет отделяют ее от этих событий. После встречи с подругой детства, общения с родственниками сегодня память вытаскивает из прошлого все новые картины. Но раздумья вновь и вновь прерывают те, которые связаны с Украиной, поселком Марковка Луганской области, родиной ее детей. Эта боль не отпускает ее.

               От редакции: Те, кто хочет помочь семье беженцев, может связаться через Людмилу Зайцеву (РДК) или взять телефон в редакции.