Поездка в Германию для нюрдор-котьинских сестер Валентины Кунаевой и Любови Зориной стала радостной вдвойне: не только погостили у Оксаны Швеерс, дочери и племянницы, но и встретились с Лилией Плато (Риске), которая в далекие послевоенные годы жила и училась в Нюрдор-Котье.

Стали такими родными

- Мы нашли ее через социальную сеть. Сначала познакомилась сестра, стали общаться. Вижу, что женщина интересная, грамотная – я тоже дружбу завязала, - рассказывает Любовь Парфеновна. - Когда ехали в Германию, не были уверены, что удастся увидеться. Особо и подарков у нас не было, только кое-какие вещи, сделанные своими руками, положили с собой, диски с русскими песнями. Зять вызвался свозить нас к ней, и мы с удовольствием собрались в гости в Бонн, где живут Плато.

Лилии Плато 74 года, в Германии живет 25 лет. Уехали за рубеж из Украины, где она работала бухгалтером. В Германии на эту работу ее уже не взяли, торговала пирожками, муж устроился сторожем в школу. Как бы то ни было, заработали пенсию, смогли купить дом. Живут в двухэтажном доме, верхний этаж занимает сын, у второго – дом рядом. Есть еще две дочери.

Встреча получилась душевной. Лилия встретила гостей по-русски щедро: наготовила большую чашку салата, нажарила много котлет. Хозяйка интересовалась сегодняшним днем теперь уже села Нюрдор-Котья, охотно рассказала о себе, своей жизни. Она, как и полагали, оказалась интересным человеком. Когда узнала, что гости владеют удмуртским языком, вызвав удивление, сосчитала до десяти на удмуртском, назвала некоторые слова: нянь, пурт – годы не стерли из памяти слова, которые не раз слышала в юности от односельчан. «Мы с ней чужие друг для друга, а стали такими родными», - эмоционально вспоминает Любовь Зорина пребывание в гостях на немецкой земле. Лилия дала гостям денег по 25 евро (уж очень хотела сделать подарки) и коробку немецких конфет. Еще один ее подарок пришел на следующий день. Лилия много фотографирует, практически не расстается с фотоаппаратом, во время пребывания у них дома, сфотографировала русских гостей, и снимки послала по почте на адрес Оксаны. Поскольку почтовые отправления в Германии в любую точку страны приходят за один день, сестры получили подарок сразу.

Лилия Плато с гостями отправила письмо – воспоминание о тех годах, которые связаны с нашим краем, об учителях, учивших ее, одноклассниках (оно было написано к юбилею Нюрдор-Котьинской школы). Многих из упомянутых в письме уже нет в живых, но эти воспоминания дороги их детям, родным. Письмо интересно для истории. Оно написано белым стихом, я позволю себе дать его в прозе.

Куда лежал путь – никто не знал

О том крае, где когда-то мы родились, где стояла наша колыбель, научились ползать и ходить, остались только смутные воспоминания. Вскоре началась война, мне тогда было три года. В 1943 году немецкие войска дошли до тех мест, где мы тогда жили. Нам пришлось все оставить, взять с собой только самое необходимое и отправиться в дорогу. Куда лежал наш путь – никто не знал. На телегах в дождь и холод мы продвигались дальше и дальше. Часто приходилось ночевать на улице, сараях или же в телеге клубочком. Лошади, уставшие от долгого пути, не могли уже тянуть воз и вставали на дыбы. Их понуждали кнутом, и грязь из-под копыт вылетала на нас. Так странствовали полгода, сначала были в Польше, потом дошли до Германии. И вот русские войска взяли Берлин, и всех нас повезли обратно.

На сушке торфа

Привезли в глубинку, зимой стоят трескучие морозы, летом полно мошкары и комаров. Это был поселок Нюрдор-Котья в Вавожском районе Удмуртской автономной республики. Мы жили под охраной спецкомендатуры. Там открыли большое предприятие по торфодобыче, работы хватало всем. Мы, школьники, все лето проводили на торфе. На сушку торфа шли пешком, босые, башмаки у нас износились, одежда вся была перелатана. Торф лежал, как черный мрамор, настеленный рядами. Бригадир, тетя Аня Шац, делила нам ряды, определяла фронт работ, все проблемы мы решали с ней. Торфа было столько, что ни конца, ни края не видать. И мы, дети, рылись в нем все лето, согнувшись, целый день. А когда спина уже не гнулась, ползали на коленях. Мы должны были сушить этот торф, переворачивали и тут же строили клетки. Клетки были круглые, в диаметре примерно метровые, высотой около 60 сантиметров.

Тетя Аня Шац вызывала нас согласно списка, громко кричала: «Гайн, Край, Сабот, Моос, Купсер, Ганиман, Роснагель!». Если ряды хорошие, сухие, все мы толпились возле нее, тогда она обходилась без списка. А если на свежий торф польет дождь, он превращался в монолитную плиту, куда руку не просунешь. Или когда новый объект начинаешь, где после планировки кругом пеньки торчат. Тогда все прятались, а бригадир сначала звала нас по-хорошему, уговаривала, потом уже начинала ругаться: «Если не хочешь работать, можешь идти домой». А что нас ругать или наказывать, мы и без этого были наказаны. Бывало, целый день без воды работали, а пить хочется, идешь и напьешься из карьера стоячей зеленой воды. И хлеба досыта не доставалось, как только наш организм мог все это выдержать? А как кусали мошки, комары, они и в рот, и в нос, глаза лезли, лишь к обеду, если солнышко пригреет, их становилось меньше.

Школа и учителя

В школу я в начальные классы ходила в поселок же, а в пятый пошли в райцентр. Семь километров туда, семь – обратно. Было общежитие в Вавоже, но пока тепло, все ходили домой, и лишь зимой оставались ночевать.

В начальных классах из учителей помню Анну Ивановну Чайкину, она у нас была классным руководителем, преподавала русский язык. Была уже немолодая, строго держала дисциплину. Директором начальной школы был Василий Иванович Чулкин, о нем остались очень теплые воспоминания. Он преподавал географию, находил подход к каждому ученику. В пятом классе, когда пошли в район, нас, немцев, по неизвестной причине, посадили в один отдельный класс. И однажды, в перемену, случилось так, что мальчики из соседних классов стали атаковать, кидая в нас замороженными яйцами. Они бегали по партам и пуляли в нас, при этом кричали: «Так немцев бьют, долой фашистов!». Мы лежали вниз лицом на партах, попрятав головы, и со страхом ждали, когда у них кончатся «боеприпасы». Они потешились над нами и героями покинули класс.

После этого случая на следующий день мы решили не ходить в школу. Может, это помогло, но с тех пор таких атак больше не было. Даже классная, Людмила Афанасьевна, тогда в поселок к нам приходила, чтобы узнать, что произошло. В шестом классе опять учились в нашем поселке, школа стала семилеткой. Классный руководитель Александра Евтеевна Шмакова пришла совсем молоденькой, в душе о ней остались незабываемые, нежные воспоминания. Немецкий язык преподавал Виктор Андреевич Мезнер, он еще физике учил. Был одаренный, неслучайно получил лучший аттестат при выпуске из школы, сразу стал преподавать и продолжил заочно учебу в институте. Математике учил Герасим Кондратьевич Белков, всегда старался объяснять так, чтобы было понятно всем. Директором семилетней школы был Петр Захарович Кузнецов, он преподавал конституцию страны и древнюю историю. Помню, как объяснял он, что в слове «служащий» корень «слуг», что значит быть слугой народа и служить партии, что обязанность служащим досталась не совсем легкая. И тут мы спросили, что означает корень «раб» в слове рабочий, какова тогда доля рабочего. Он пытался объяснить, что на настоящий момент рабов уже нет, что мы живем в стране, где люди все равны. Мы до того довели его, что он начал кричать и почему-то одну меня выгнал из класса, пригрозил, что на следующий день я буду наказана. На следующий день все выстроились на линейку, и перед строем мне был зачитан приговор. Петр Захарович «влепил» мне строгий выговор, чтобы занести его в личное дело.

По русскому языку и литературе учила Лариса Гавриловна Горячих. Поблажки у нее на уроках не было никому, старалась дать глубокие знания. По рисованию был Аполлон Алексеевич Волков, сам рисовал отлично, но из учеников немногие были талантливы по этому предмету.

Все это было очень давно. Всякое случалось, но ведь не без радостных моментов жили. И сегодня хочется передать сердечный привет за сотни километров в Нюрдор-Котью, с которой столько было связано в жизни.

Валентина БОГАТЫРЕВА