У деревень своя судьба. У одних, расположенных на большой дороге, жизнь проходит на виду: проезжающие мимо люди становятся свидетелями происходящих там перемен. О других, притаившихся на окраине, знает лишь ограниченный круг людей, для многих они так и остаются деревнями, находящимися где-то там.

Думаю, что читателям будет небезынтересно прикоснуться к судьбе так называемых дальних деревень: Дубровки, Старого Жуе и Новотроицка,  находящихся в трех десятках километрах от райцентра, в самой южной точке района. Эти населенные пункты практически соединены друг с другом, посторонним трудно разобраться, где кончается одна деревня и начинается другая.

 Для Евдокии Репиной эти места – малая родина. В Новотроицке прожила жизнь, только на седьмом десятке с семьей дочери переехала в Вавож. Рассказывает, что ее предки в свое время, объединившись, отделились от Старого Жуе и создали починок, который назвали Новотроицк. Ее отец Репин Александр Иванович здесь председательствовал. В августе 1941-го отсюда  ушел на фронт и не вернулся. Количество дворов в Новотроицке в лучшие времена доходило до двадцати трех.

 - Словно принаряженная невеста была деревня. Двухсторонняя улица, посредине росла красивая липа. Девушки с других мест говорили: «Выйти бы сюда замуж  и хоть три дня пожить в этой красивой деревне». Жители очень дружны были. Какая работа есть – все вместе делали. Если к кому-то гости приедут – по всем домам водили», - рассказывает Евдокия Александровна.

Сегодняшним видом родной деревни моя собеседница уже не восхищается. Из стройных рядов домов только одна сторона более или менее сохранилась, на другой осталось всего два дома. В Жуе подобная картина, со стороны Новотроицка улицы практически не стало. Евдокия Александровна на пальцах считает сохранившиеся хозяйства: «Дети женятся, замуж выходят и оставляют насиженные места, родительские дома остаются пустыми. Многие уезжают в Можгу, Учу, Вавож».

Когда-то в каждой деревне свой колхоз был. Потом деревни объединились в один колхоз. «Восход», «Искра», а в одно время деревни относились к одному из трестов г. Ижевска. Много председателей перебывало у руля хозяйства за годы ее работы: Третьяков, Телицын, Федоров, Серебряков, Гарачев, Бушмакин, своя дочь Римма Дмитриевна Коротаева тоже возглавляла хозяйство. Всякую работу пришлось переделать. В молодости  Сюрекскому леспромхозу лес заготавливала, потом долгие годы работала дояркой, а дальше  и свинаркой, и птичницей, и на откорме КРС была, в колхозной столовой работала. «Когда на пенсию вышла, даже  в церкви в Тыловыле пела. Чем только не занималась, разве лишь детей в школе не учила», - улыбается моя собеседница, рассказывая про себя.

С семьей дочери время от времени она бывает в родных местах. Ее здесь всегда принимают очень тепло. Вот и в последний приезд родственник Валерий Репин признался: «Нам тебя здесь не хватает». «Словно свою маму увидела», - прослезилась, обнимая ее женщина, с которой вместе работали на ферме. Однако такого рвения, чтобы поехать обратно и жить там, у нее нет. Говорит, была бы деревня, как раньше красивая, добротная; были бы живы, с кем долгие годы вместе жила и работала, наверное, тогда душа рвалась туда. Но нет ни того, ни другого. А здесь рядом дочь, зять, внуки, правнуки.

За счет пенсии или пособия

С дубровскими жителями ближе мы познакомились прошлой осенью, в пору уборки картофеля в личных подворьях. Несмотря на рабочий день, почти в каждом огороде были люди, причем не по одному человеку. Характерная черта этих деревень – наличие большого количества незанятого населения. Кто-то на неделю-две съездит поработать на сторону, кто-то на месте временно работу найдет. Немало таких, которые годами сидят без дела. Если в семье есть пенсия или пособие по безработице, компенсация, осуществляющему уход за престарелым, считается, что уже неплохо. 

Раиса Баймакова –  на пенсии два года. Вышла на заслуженный отдых с колхозным стажем, получает минимальную пенсию. Жива мать-пенсионерка. Муж работал в Мостострое, но в момент нашего знакомства сидел без работы. Спросили про детей. Сын в Петропавловске-на-Камчатском, дочь замужем, живет в Вавоже, строятся.

На соседнем участке копали картофель Любовь Наймушина и ее сын. Они с мужем тоже пенсионеры, у сына, как сказала, сахарный диабет, не трудоустроен, раньше  работал в колхозе. Интересно было услышать, что другой сын новых знакомых живет с семьей в Вавоже по-соседству с редакцией.

У Людмилы Пантюхиной есть маленький ребенок, в сентябре малышке было 2,5 годика. Мама сидела в бесплатном отпуске по уходу за ребенком. Муж ухаживал за бабушкой (причитается компенсация трудоспособному лицу, осуществляющему уход). Раньше, по словам жены, работал на технике в колхозе. «Я на любую работу бы пошла. Некуда. Может, на склад в ночную смену люди нужны будут», - сказала в беседе Людмила про себя.

Статус ухаживающего за бабушкой к тому моменту был и у главы семьи Комышевых. Но вскоре после нашей поездки 99-летняя бабушка умерла. Татьяна Комышева работает на ферме. «У меня два сына и дочь. Дочь учится платно в УдГУ. Старший сын и племянница живут в Москве. Теперь средний сын туда уехал и работает, тут пил только», -  делилась наша новая знакомая семейными делами.

«И мы в люди выходим»

С декабря 2005 года дубровские, старо-жуинские, новотроицкие земли относятся к ООО «Восход». Сегодняшние показатели сельхозпредприятия достойные. Урожайность зерновых в 2011 году составила свыше 23 центнеров с гектара, картофеля – 130. Животноводы сельхозпредприятия в истекшем году в числе первых хозяйств в районе превзошли 6000-й рубеж по надоям молока на корову. «И мы в люди выходим. С другими доярками теперь на равных будем», - довольно говорили животноводы, когда мы встречались с ними на ферме в конце того года. Работающие стабильно получают зарплату.

Однако количество работающих в ООО «Восход» из числа дубровских, старожуинских, новотроицких (примерно сорок человек) сегодня не составляет и половины той численности, которая имелась в ранешние годы. Но, как заметила одна из жителей Дубровки, колхоз (имеется ввиду ООО) не резиновый, и ферма нерезиновая, начальники умные, зачем им лишние люди. В конторе заверили, что все добросовестно работающие, кто не дружит с рюмкой, сегодня при деле. Кстати, Людмила Пантюхина, которая говорила о готовности идти на любую работу, как оказалось, ухаживает уже на ферме за телятами.

- По сравнению с другими годами, работники сельхозпредприятия стали больше получать и жить лучше. Это видно и по ученикам. И на нас, учителей, «не давят», как раньше: «Ладно, вам зарплату платят, попробуйте, как мы жить». Сейчас уже не так. С родителями легче стало работать. И деньги приносят ребята, если для чего-то надо. Когда родниками занимались, ребята по домам ходили. Люди хорошо отзывались: по 50 рублей, по 100 рублей давали. Однако количество людей, занятых в ООО незначительно, во многих семьях положение тяжелое, - рассказывает учительница Галина Зубкова.

Не хлебом единым жив человек

Первый раз эту молодую девушку я увидела около трех лет назад в РДК. Ольга Анисимова представляла ООО «Восход» на районном конкурсе животноводов «Сударушки-доярушки».  Сидящих в зале она тогда заворожила  своей артистичностью, богатой мимикой и находчивостью. А еще многим было любопытно, что самое дальнее сельхозпредприятие представляет такая молодая талантливая доярка. Выяснилось, что девушка закончила Ярский политехникум, потом лето поработала в загородном лагере. Приехав домой, предоставила маме отпуск на ферме и на некоторое время  осталась там. 

Второй раз увидела ее позапрошлым летом, когда выезжали готовить публикацию в «Авангарде» об освящении старо-жуинского родника. Вместе с деревенскими она присутствовала на этом мероприятии, была в хорошем расположении духа. К тому времени Ольга успела поработать в городе на одной из заправок. Сказала, что насчет будущего у нее планы есть, но раскрывать не стала, я и не настаивала. 

 О том, чем она решила заняться, узнала уже в следующий приезд. Оказалось, что Ольга через центр занятости ушла на самозанятость, взяла субсидию и купила телят. Ее такой шаг не удивил никого, девушка очень работящая, ей не чужд любой физический труд. Однако к моменту этой встречи она была уже разочарована в своей идее. «Я убедилась, что сельское хозяйство – не выход. Сразу такую сумму из полученной субсидии  отдаешь  на налоги, а когда еще от этих телок и бычков доход получишь? И еще: работаешь, работаешь, и абсолютно некуда идти, чтобы отдохнуть. Тут никто не выдержит. Клуб большой был, хоть волейбол гоняй – закрыли. Соберемся теперь в гараже: мы – в карты, парни пиво пьют. Разве это дело? Картофель выкопаю и уеду отсюда», - горячо рассуждала девушка.

Если не сами, то кто?

Сами деревенские не позаботятся о своем досуге, другим дела до них не будет. Руководствуясь этим принципом, здесь организуют досуг в тех условиях, какие есть. Не первый год на улице Дубровки ставят новогоднюю елочку и устраивают гулянья. «На своей улице мы и Масленицу отмечаем. Куклу соломенную делаем и потом ее сжигаем. Блины обязательно бывают. Осенью деревней можем выйти картошку испечь. Троицу отмечаем, тут уж уха бывает. А теперь еще стали традицией встречи у родников. Сначала нас тыловыльские приглашали, у родника в удмуртских  нарядах нас встретили, потом мы их на старожуинский родник пригласили. А куда деваться? Людям общения хочется», - рассказывает Галина Зубкова.

Она еще помнит, как в Старом Жуе построили большой кирпичный клуб, а потом в 90-е его закрыли, и здание постепенно разрушилось. «Не надо было его закрывать, в Тыловыл-Пельге клуб тоже холодный, но до сих пор стоит. Мы, когда молодые были, сами тепло оденемся, детей оденем, и так собирались там. Смотры художественной самодеятельности проводили, до десяти коллективов свои программы показывали. И Новый год, и Старый отмечали, на другие праздники собирались. Помню, как Мария Ивановна Коновалова (старейшая жительница д. Старое Жуе), плакала, когда этот клуб закрыли.

Последние годы под досуг было отдано помещение, где в свое время размещались садик и школа. Но теперь и оно закрыто, второй год здесь нет учреждения культуры. Да, требования к объектам культуры сейчас жесткие. Но разве безопаснее, когда молодежи вообще некуда приткнуться?  «У меня три сына. Два уехали учиться, но на выходные приезжают. Вечером  с друзьями едут в Тыловыл. Младший, шестиклассник, с ними же. Когда на мотоцикле, когда-то с кем-нибудь на машине. Если бы клуб здесь работал, мы бы спокойнее были», - поведала 38-летняя Лариса Герасимова.

Было 60, сегодня - 17

Одна из старейших уроженок Новотроицка Евдокия Репина волнуется за судьбу родных деревень. Не постигла бы Старое Жуе, Новотроицк и Дубровку участь когда-то близлежащих населенных пунктов. «Изопельга кончилась, у нее был починок Каменка – тоже давно нет, был Изоил, его починок Петропавловск. Нет Уйвай-Пельги. Мыркошмес (название в удмуртском варианте) исчез бесследно».   

Учительница-краевед Галина Зубкова мечтает о том, чтобы в опустевшей Изопельге, в доме ставшего знаменитым  летчика Данилова, создать музей, повесить на доме табличку, привести  в порядок родник, чтобы оставить память о деревне. Она рассказывает, что раньше в школу добирались в переполненном автобусе, на одной ножке приходилось стоять. 60 школьников из этих деревень в Тыловыл-Пельгинскую школу ездили, сегодня – 17. Окончив школу, ребята не возвращаются домой. «Я не понимаю, почему все в город рвутся. Ладно, если удачное замужество, женитьба, а если все по съемным квартирам мотаться, что там хорошего?» - рассуждает Галина Зубкова. Сама она прикипела к этим местам. Считает, что детей воспитала привязанными к малой родине. Теперь сомневается, что правильно сделала. Младший взял в жены свою, деревенскую, заработки ищет на стороне. Старший устроен в Вавоже, жилье купили в Силкино. Говорит, если бы нормальные условия в родной деревне, стабильная работа, никуда бы не уехал. «Мы уж не мечтаем об асфальте, была бы хорошая гравийка до Вавожа. Обидно, что больницу в Тыловыле закрыли. Заболеем – в Вавож надо ехать, вот и ходим на работу с температурой. Мы ведь не молодеем, наоборот население стареет, а значит, и болеем чаще. Если хотя бы раз  в неделю врач приезжал», - о желаемом вслух рассказывает  Галина Анатольевна.

Именно дальние деревни в первую очередь страдают от современной глобализации. Там быстрее угасает жизнь. А ведь как раз в глубинке больше сохранились обычаи, привычки, умение делать деревенскую работу. С гибелью деревень умирает пласт вековой культуры. Это и разрушение экономики.

 Для нашей республики сохранение деревни – также сохранение языка коренного народа. В городе, в райцентре в большинстве семей обрусение происходит уже во втором поколении. На деревне замыкаются демографические проблемы. Здесь выше рождаемость: по результатам переписи 2010 года в деревне на 1000 женщин 1876 рожденных детей, в городе – 1328.

Однако ситуация такая, что от предыдущей переписи (2002 г.) до последней (2010 г.)  на 48% увеличилось в России число заброшенных деревень. Об этой статистике должны помнить те, кто сегодня стремится на самые высокие посты. Где-то читала, что японцы, зарабатывая большие деньги в промышленности, платят своим крестьянам за рис в восемь раз дороже, чем он стоит на мировом рынке. Потому что не хотят, чтобы в деревне разучились выращивать рис, чтобы люди не покинули землю-кормилицу. Ладно, в нашем районе не самая худшая ситуация. У нас немало деревень, которым по-хорошему могут многие  позавидовать. Тем не менее, происходящие в России негативные в отношении деревни процессы, не обходят и нас. Жива деревня? Живи, деревня!

Валентина БОГАТЫРЕВА